В то далёкое лето. Повести, рассказы - Левон Восканович Адян
Элен не могла найти слов. Чувство вины не давало ей что-либо промолвить. Только молча слушала, стараясь не расплакаться.
Они спустились по лестнице — Геворк впереди, Элен сзади. Рядышком, в немом молчании, дошли до конца двора. Впереди них, по ограде, прошли их тени.
— Я говорю то, о чем думаю, — снова заговорил Геворк. — Я еще люблю тебя, — хриплым голосом сказал он, проводя рукой по ее русым, словно золоченным волосам. — Может, больше, чем раньше.
— Иди, — внезапно отступив от него, тихо произнесла Элен, не отрывая глаз от земли.
Геворк быстро развернулся, не оглядываясь, пошел в сторону нижних дворов, где его ждали. Элен долго смотрела ему вслед, душой ее овладела какая-то пустота, вакуум, она еле сдерживала себя, чтобы не заплакать. Подождала, пока свернув возле клуба, дорога с фигурой Геворка не исчезла между домами.
Потом пошла домой. Долго не знала, что делает. Бесцельно переставляла вещи с места на место. И, вдруг, упав на кровать, заплакала, не сдерживая рыдание.
Каждый человек хочет быть счастлив, рождается, чтобы быть счастливым, для этого Бог и создал человека, а она оказалась глупой и слабой, Арсен, воспользовавшись этим, специально рассказал всем о своем поцелуе в лесу, будучи уверенным, что Геворк не простит Элен.
Все было подстроено, потом она узнала об этом, но было уже поздно. Выясняется, что, достаточно всего одного мгновения, чтобы совершить ошибку, а чтобы исправить ее, целой жизни мало. Не знала и не хотела понять, что счастлива она может быть только с Геворком. Не захотела, поэтому ее счастье было коротким.
Геворк принадлежал ей, Элен, он для нее пришел в этот мир, чтобы понимать ее, любить… Ах, как же сейчас Элен ненавидела жену Геворка, эту незнакомую, чужую женщину, которая отняла его у нее, завладела им. Потому что, если бы этого не было, Геворк вернулся бы в село и, неужели, из-за одного глупого поцелуя он погубил бы их непорочную любовь? Ведь это же он, Геворк говорил, что он и Элен повязаны между собой невидимой красной нитью и ничего в жизни, ни время, ни среда и ни обстоятельства не в силах разъединить их. Да, она виновата, убеждала сама себя Элен, мысленно укоряя жену Геворка, которая даже не знала, что в этом бестолковом мире есть одна, покинутая всеми, одинокая, которую в те далекие годы любил Геворк… Зачем так случилось, Господи, почему эта женщина встретилась Геворку?
Тени от деревьев стали длиннее. «День проходит», — подумала Элен и пошла домой к матери, забирать Араика. Возвращаясь обратно, Элен все время казалось, что все знают про визит Геворка и смотрят на нее, как-то, подозрительно. Она еще больше растерялась, когда по пути, зайдя в магазин за сахарным песком, продавец — этот косоглазый льстец и подлиза Грантик, улыбаясь и подмигивая женщинам, находившимся в магазине, сказал: «Элен я отпущу без очереди, а почему, убьете — не скажу, секрет». Забыв про песок, невольно спросила: «Спички у вас есть?» — «Для тебя найдутся», — отозвался Грантик. Если даже магазин будет полон данного товара, он произнесет свое неизменное выражение —,для тебя найдется, Выходя из магазина, Элен показалось, что женщины повернулись и смотрят ей вслед, от чего ее лицо зарделось.
День был обычным, полным множества забот. В полдень полил сильный дождь, потом разноцветная радуга соединила между собой небо и землю. Небо было чистым-пречистым, на нем не было ни клочка облака до самого вечера.
Солнце поднялось, облокотилось на гору Кагнахач, подставив свое золотистое лицо. Потом оно, внезапно скрылось, и небо потемнело и окрасились во множество разноцветных красок — от чистого золота до бирюзы.
В ближайшем лесу бесперебойно призывала ночная птица, потом стали опускаться сумерки, и, то тут, то там, высоко над головой, в небесной глубине засверкали первые звезды.
Элен уложила спать маленького, пухленького, тяжелого и теплого Араика, прочитала несколько страниц повести Распутина «Живи и помни». Не спалось…
Вышла на веранду, встала перед открытым окном.
В воздухе чувствовалось легкое, свежее дыхание влаги… Опять идет дождь, глядя на почерневшее небо, подумала Элен и, как и каждый день, снова подумала о Геворке. «Зачем пришел ты в тот день, Геворк? — беззвучно прошептала она, — зачем разбудил старые страдания?..»
Немного спустя в небе сверкнула молния. Гром шумно прокатился над лесами. Еще мгновение — и дождь забарабанил по жести крыши. Тряслась, волновалась ночь, то раскрываясь белой вспышкой, то погружаясь в беспросветную тьму. С прохладным запахом сырой земли холодный ветер доносил запах раскрывшихся листьев и сухой крапивы.
Геворк появился в полночь…
Дождь давно прекратился, небо прояснилось, луна беспрепятственно плыла по дороге меж звезд.
Геворк долго и тихо стучал в дверь. Элен открыла глаза, испугавшись в темноте.
В дверь снова постучали. Она тихо подошла к окну и, увидев его, стоящего за дверью при свете луны, не поверила глазам.
— Геворк? — быстро выбегая на веранду, сказала она, еле сдерживая слезы. — Заходи… Поднимись… Случилось что?
Геворк медленно поднялся по лестнице. Полностью промок.
— Я попал под дождь, — сказал он, чтобы что-нибудь сказать. — Сильный был дождь.
Мужнины вещи еще были, Элен быстро принесла их.
— Войди в комнату, переоденься, простынешь, — сказала она ласково, — я сейчас что-нибудь приготовлю покушать.
— Не нужно, Элен. — Геворк снял куртку. — Не промокает, смотри, вещи на мне сухие. — Он сел в кресло. — О еде тоже не беспокойся.
Геворк сел. Потом встал.
— Что-то случилось? — испуганно, с некоторым сомнением, спросила Элен.
— Понимаешь, Элен, — тихим голосом начал он и замолчал, словно, не мог найти подходящих слов, чтобы продолжить.
Элен внимательно посмотрела на него.
— Я пришел к тебе насовсем. — сразу выпалил Геворк, глубоко вздохнув. — Потому что, не могу больше, — не поднимая глаз от пола, он тихо продолжил, — потому что, без любви трудно жить. Где нет любви, там нету счастья.
— Ей сказал? — наконец, спросила Элен.
Геворк замотал головой.
— Нет, — сказал он. — Письмом сообщу. Сказал, что по делам еду в Степанакерт… И вот, где я…
Элен ничего не могла говорить.
— Пойду поставлю чай, — сказала и вышла во двор, чтобы разжечь огонь в очаге. «Боже мой, — шептала Элен, — неужели, это и есть счастье?.. Он пришел, он еще любит… Действительно, любовь, сама по себе — страдание, однако, это единственный способ — быть счастливым».
Она разожгла огонь, наполнила чайник водой и поставила на треногу.
— Марина, — вдруг позвал Геворк.
Элен выпрямилась и встала у костра,
